Когда наблюдаешь, как Польша затрудняет западное участие в своём хозяйстве, думаешь не о ней, а о Западе.
О ней что думать? Она, как может, защищает тех своих, кто не может соперничать с немцами-голландцами – блюдёт отечественную отсталость, как выражается в разговорах со мной один краковский мыслитель, – отстаивает свою бедность, а в чём-то и убожество (он не выбирает слов, как и положено «белому ворону» из поляков).
Помню, как он страдал в 2018 году от того, что называл вечной польской глупостью:
«Нам хотелось, очень хотелось попасть в ЕС. Это ведь сулило огромные незаработанные, поистине дурные! деньги, и нас туда взяли и озолотили, а одно из условий пребывания в этой компании – свободная продажа земли тому, кто больше заплатит, будь он немец или марсианин. Вынуждены были согласиться, но, когда дошло до дела, обставили его такими кольями, что иностранцу купить нашу сотку, не говоря о гектаре, стало невозможно».
Те свои речи он продолжает и сегодня, называет их по-прежнему гласом вопиющего в польской пустыне; поводы и не хотел бы, а находит всё те же. Это случаи, в том числе едва заметные, когда поляк мешает иностранцу, если не может тягаться ним. «Мешая большим и малым западным деньгам осовременивать Польшу, наша власть тормозит развитие своего отечества, от которого, если послушать наших министров, все они без ума».
Он всё-таки слишком строг и не совсем точен, этот польский «белый ворон». Если бы Варшава действительно во всех случаях мешала западному капиталу, западному человеку, Польша не опережала бы сегодня ту же Украину, не говоря о России, по ВВП на душу населения: у неё всё-таки 45-е место в мире, тогда как у России 59-е, а у Украины 111-е. (У Литвы 39-е. Вспомнил вдруг о ней, потому что удельный вес нытиков там, по моим впечатлениям, выше, чем не знаю где). ВВП – валовой внутренний продукт. Это рыночная стоимость всего, что произвела страна для себя и для продажи за границу. «Вам легко рассуждать строго по науке, – говорю этому человеку, – вы не у власти и не боретесь за место в ней, а каково тем, кому нужны голоса посполитых?».
Я проехал Польшей с запада на восток как раз в самом начале деятельности Бальцеровича. Его поносили не так, как гайдаров и прочих чубайсов в России – охотнее, злее. В Украине тогда и теперь, за неимением своих таких же общеназначенных гайдаров-чубайсов, поносили и поносят Кучму…
Но я начал с того, что думается мне не о Польше и приравненных к ней, а о Западе. Какая всё-таки мощь, слушайте! Какие накопления, какая хозяйственность, какая опытность! И это при том, что самые громкие, самые приятные народным ушам политические разговоры там – как ещё больше стреножить частника, как его зарегулировать, наконец, до того, чтобы он шагу не мог ступить без оглядки. Не устаёшь удивляться: откуда же у него, у этого несчастного частника, столько ума, воли, изобретательности, чтобы не опускать руки?! И гибкости, гибкости – этого дара, благодаря которому человечество всё ещё существует на Земле, а не отправилось на небо, где, наконец, можно ничего не делать – только вкушать райские яблоки (кто безгрешен) и париться в адовых котлах.
Ты, друг краковец, говоришь, что твоя Польша защищает свою отсталость? А что же тогда сказать, например, об Украине? Что о ней думать? Дума-то, строго говоря, одна: насколько глубоко после победы впустит эта страна в себя не Запад вообще, а западного частника, западную хозяйственную мысль, не испорченную нынешним, западным же социализмом? Говоря иначе: насколько успешными окажутся защитники «отечественного производителя», а с ним и всего своего? Если бы я совсем бездумно сочувствовал им, то сказал бы… Впрочем, то же самое скажу и не будучи безоговорочно с ними: «Не волнуйтесь, друзья, ваша возьмёт. В Украине нет столько здравости, чтобы отмахнуться от вас».
А впрочем, кто его знает, чья возьмёт… Споры-то идут горячие, даже яростные, правда, пока не в обществе, а в сектах, по слову одного известного спорщика. Одна секта – «Друг частника», другая – «Друг чиновника». Это мои им ярлыки для личного пользования.
«Друг чиновника» начал оправдываться ещё до того, как на него напал «Друг частника»: «Я же не за всякого чиновника, а за хорошего: честного, умного, подкованного – за то, чтобы государство в его лице как следует занималось такими делами, которые бизнесу не по силам и не по нутру: Вот такому чиновнику, такому в его лице государству нужно дать больше воли, но одновременно – как можно больше воли и бизнесу, особенно местному. Запомни это и не пришивай мне социализма: я не меньше тебя хочу свободы предпринимательству!».
«Очень мило, – отвечает на это «Друг частника», – только где ты его возьмёшь, такого чиновника, о котором мечтаешь и желаешь ему столько власти? На деле-то власть всё равно окажется у такого же, каков он сейчас, не говоря о том, что государство как хозяйственник не может быть лучше хозяйственника-частника, потому что не может быть никогда».
Этот спор обострила война.
«Друг чиновника» говорит, что снижать роль государства во время войны может предлагать только враг или дурак. Те же отвечают: «Не передёргивай. Вникните, люди добрые, против какой роли государства мы на самом деле! В стране остро не хватает денег, а ваши «слуги» почти половину ВВП тратят не на оборону, а на что, кроме пенсий и социалки? На брукивку, на стадионы, на всякие ремонты, а это схематоз и распилы. Вдумайтесь, те, кто что-то понимает, а кто не понимает, пусть всё-так попробует понять, какой это ужас: 20 министерств и 17 процентов ВВП регуляторной нагрузки! Вот почему мы за «малое государство». Малое – значит мало ворующее и транжирящее руками чиновника».
«Демагогия! – вопит в ответ «Друг чиновника». – Частный рынок – это хаос. Государственный менеджмент в точках роста, упор на стратегические приоритеты гарантирует устойчивое развитие!».
«Друг частника» тяжко вздыхает: «Ну, посмотрите, люди, на этих гарантов. На ваших гарантов – вами избранных и назначенных при вашем неучастии. Посмотрите! В двух десятках министерств, в Верховной Раде, в президентском офисе…».
Ну, а природному частнику, будь он немец, американец, поляк или украинец, не привыкать. Он продолжит то, что лучше всего умеет: приспосабливаться к любым условиям. Мелкий частник – мелкий приспособленец. Крупный частник – крупный приспособленец. Великий частник – великий приспособленец. Другое дело, что общей пользы от них тем меньше, чем больше власти у лепших друзей «простого народа».
