В течение 2018 года внутри России наблюдалось возрастающее отчуждение элит и населения, подъем социального и политического протеста («антимусорные» акции, митинги против повышения пенсионного возраста, провал кандидатов власти на некоторых региональных выборах). Неспокойно было и в мире: торговая война США и Китая, антиэлитные электоральные движения, обострение российско-украинских отношений. Мы подводим итоги уходящего года и обращаем взгляд в будущее с политологом, публицистом, членом Совета по внешней и оборонной политике, обладателем премии «Золотое перо России» Георгием Бовтом.
«Опасность ядерной войны, даже случайной, резко возрастает»
— Георгий Георгиевич, в декабре приговорили к тюремному сроку адвоката Дональда Трампа — Майкла Коэна. По вашему мнению, насколько серьезны перспективы импичмента президента США?
— Вероятность импичмента велика. Только дело в том, что импичмент — это решение, которое выносит Палата представителей. В ней большинство демократов, и теоретически они могут большинством голосов вынести импичмент президенту. Но это не означает его отстранения от должности. Решение об этом принимает Сенат двумя третями голосов. И пока это маловероятно, потому что сегодня большинство в Сенате — за республиканцами. Чтобы произошло отстранение, необходимо, чтобы случилось нечто катастрофическое. К Трампу много претензий. Поэтому демократы вполне могут воспользоваться возможностью вызывать его для дачи показаний под присягой. Возможно, таким образом они попытаются поймать его на каких-то других преступлениях. А там как пойдет.
— Не думаю, что Трамп пойдет по этому пути. Он показал, что не хочет воевать даже в Сирии и выводит оттуда американские войска. Причем Пентагон возражает против вывода войск (поэтому министр обороны Джеймс Мэттис досрочно подал в отставку.).
— При этом Трамп грозит Кремлю выйти из договора о ракетах средней и меньшей дальности. На ваш взгляд, что будет означать отмена договора — вовлечение в систему международной безопасности других стран, на данный момент не охваченных договором (например, Китая), или, наоборот, снижение глобальной ядерной безопасности?
— Будет ли прекращение действия договора означать размещение ракет средней и меньшей дальности, в том числе в Европе, это вопрос переговоров России и США. Пока дело выглядит таким образом, что мы возвращаемся в начало 80-х годов, когда Америка начала размещение ракет средней и меньшей дальности в Европе и подлетное время [до целей на территории СССР] сократилось до менее чем 10 минут. По сути дела, сейчас возобновляется этот же сценарий, и опасность ядерной войны, даже случайной, резко возрастает.
Что касается Китая, то Договор о ракетах средней и меньшей дальности был заключен в свое время с двух сторон (СССР и США, в декабре 1987 года. — Прим. ред.) и Китай не является его участником и не собирается им становиться. Хотя у Китая такие ракеты находятся на вооружении, их более двух тысяч. Поэтому, наряду с тем что Америка все время обвиняла Россию в нарушении договора, у нее есть и другой мотив выхода из него — это противостояние Китаю в Тихом океане. Так что ситуация складывается и против Китая.
— Под знаком торговой войны США и Китая прошел весь 2018 год. Есть ли опасность обострения отношений двух сверхдержав вплоть до переноса конфликта из торговой сферы в военную?
— Вряд ли. Ни Китай, ни Америка не заинтересованы в военном столкновении. Военное столкновение США и Китая привело бы к катастрофическим последствиям для мировых рынков. Никому не нужна даже полномасштабная торговая война. Китай — крупнейший держатель американского долга, так называемых «трежерис». Для Америки Китай — это важный рынок сбыта, несмотря на то что у них в торговле огромный торговый дефицит. Для Китая Америка — это также огромный рынок сбыта с профицитом. Товарооборот Китая и Америки превышает 700 миллиардов долларов. Зачем же воевать в таких условиях? В течение ближайших двух месяцев они попробуют уйти от торговой войны.
— У России нет экономической мощи, чтобы противостоять Китаю. Наши экономические потенциалы уже несопоставимы. Китай намного сильнее, и именно на этой экономической силе распространено его влияние на Среднюю Азию. Будь хоть три Путина в Кремле, здесь ничего не поделать: российская экономика по сравнению с китайской слаба.
«Складывается опасная и авантюристическая ситуация»
— 2018-й — год столетия окончания Первой мировой войны, заложившей причины Второй мировой. Есть ли на сегодня у человечества такие механизмы, которые гарантируют нас от превращения «маленьких» и региональных войн в общемировые?
— К сожалению, эти механизмы ослабевают. Политики всего мира все меньше боятся войны, они считают ее допустимой. Миром управляют те, кто не видел настоящих войн. Они считают, что смогут удерживать конфликтные процессы в ручном режиме. В общем, складывается опасная и авантюристическая ситуация.
— Постоянным источником международных конфликтов является Ближний Восток. Это бурно кипящий котел внутренних и межгосударственных противоречий Саудовской Аравии, Йемена, Катара, Израиля, Палестины, Сирии, Ирана, Турции… Какой из конфликтов способен послужить спусковым крючком к началу масштабной региональной войны?
— Это может быть конфликт между Ираном и Саудовской Аравией, между арабскими странами и Израилем. Что касается Сирии, то ситуация вокруг нее постепенно будет замораживаться. Не думаю, что в ближайшие месяцы произойдет ее дальнейшее ухудшение. Даже притом, что с уходом американцев ИГИЛ может снова поднять голову.
— Вы уже упомянули об указе Трампа о выводе американских войск из Сирии. Что дает этот указ российской стороне?
— России он несет облегчение ситуации, поскольку исчезает угроза случайного военного столкновения между российскими военнослужащими и американскими. С другой стороны, те функции, которые выполняли в Сирии американские силы, Трамп, по-видимому, делегирует Турции. А с Турцией у России отношения «деликатные»: между нашими странами очень много противоречий. По Сирии России и Турции придется договариваться в целом ряде вопросов. Например, до сих пор заморожено наступление на последний оплот ИГИЛ — провинцию Идлиб. Почему? Потому что там слишком много «клиентов» Анкары из числа исламистских организаций. Кроме того, турки сейчас усилят наступление на курдов. Россия, скорее, не будет этому препятствовать. Если в целом, то вариант мирного урегулирования сирийского вопроса пока не просматривается. Кроме России, никто не хочет видеть Асада во главе Сирии.
— Такие надежды пока не очень велики, поскольку нет формата урегулирования. Нужна новая конституция. Для этого всем заинтересованным сторонам нужно садиться за стол переговоров и находить компромиссы. Но американцы не поддерживают никакие движения к компромиссу. Турки торгуются с Россией насчет Асада. Но Россия не собирается его сдавать. В общем, пока основы для широкого компромисса не видно.
Что касается ИГИЛ, то я думаю, он еще может собрать свои силы в кулак и вновь поднять голову. Как я уже сказал, гнездо ИГИЛ, провинция Идлиб, пока не разгромлена, и там сосредоточены несколько десятков тысяч бойцов этой террористической организации. Они вполне могут начать расширять свое влияние.
— Кроме Сирии и Ирака, на карте ИГИЛ есть еще и Ливия. Как вы думаете, мы можем увидеть там российские войска?
— Российские войска там уже присутствуют. Не регулярные, судя по всему, а так называемые «частные военные компании». В том что Россия присутствует еще и в Ливии, нет ничего страшного. Я имею в виду ее международный имидж. Он настолько плох, что ему уже ничего не вредит. Усилятся ли санкции? Так они и так усилятся.
— Некоторые эксперты полагают, что разгром ИГИЛ приведет не к победе над терроризмом, а к уходу террористических сил в подполье и к рассеиванию их по всему миру. Что вы думаете по этому поводу?
— Этот сценарий усилится, поскольку боевики уже просачиваются из Ближнего Востока в Европу. Там случались теракты. Что касается вопроса, разгромить или нет, то, я думаю, лучше уничтожить очаг заразы, чем держать его тлеющим.
«Люди разочаровываются в традиционных элитах и прислушиваются к правым популистам»
— Яркое событие международной политики — победа на президентских выборах в Бразилии крайне правого популиста Жаира Болсонару. Трамп в США, Болсонару в Бразилии — это частные случаи или проявления некой глобальной волны?
— Глобализация привела к появлению огромного слоя людей, которые ею недовольны. На волне такого недовольства в США пришел к власти Трамп. В Бразилии сказалось недовольство бесконечным правлением «левых», что привело к разгулу коррупции и развалу экономики. На этом фоне растут и антиэлитарные настроения в европейских странах. Мы видели это на примере беспорядков во Франции, где (из-за повышения цен на топливо в рамках борьбы с глобальным потеплением. — Прим. ред.) падает благосостояние среднего класса. В Германии растет популярность [евроскептической, националистической] партии «Альтернатива для Германии». Ее уровень поддержки достигает почти 20% голосов и представляет угрозу для правящей коалиции. Большое число людей разочаровываются в традиционных элитах и прислушиваются к правым популистам. Сейчас это широко распространенное явление.
— В европейских странах силы, способные дестабилизировать ситуацию, пока вряд ли придут к власти. Пока что французская, германская, испанская системы власти справляются с беспорядками. В Италии эти силы частично проникли во власть (в 2018 году итальянские антиглобалисты и евроскептики получили мощную поддержку избирателей на парламентских выборах, сформировано правительство Джузеппе Конте, которое называют «первым популистским в Западной Европе». — Прим. ред.), но тем не менее никакой катастрофы не произошло.
История европейских политических институтов говорит в пользу того, что даже когда к власти приходят откровенные популисты или люди с антисистемными взглядами и подходами, они все равно вынуждены встраиваться в действующие институты. Это судебная система, система сдержек и противовесов между исполнительной и законодательной ветвями властями, это свобода слова, гражданское общество. Трамп тоже пришел на волне антиэлитных настроений, однако Америка не рухнула. Американские институты работают, развивается американская экономика. Ни в одной из стран, где подобные силы и персоны пришли к власти, обвала системы не произошло.
— То есть антиэлитные настроения и приход к власти популистов вряд ли скажутся на единстве Евросоюза?
— Евросоюз хоронят, сколько я себя помню, начиная с 70-х годов. Но все никак не могут похоронить. Это довольно прочное объединение, и оно еще поживет не один десяток лет. Его институты прочнее любых экономических кризисов. Трудно прогнозировать, что будет лет через десять, но пока я не вижу никаких признаков катастрофы для Евросоюза.
— В том же антиэлитном тренде и «бархатная революция» в Армении?
— И там не произошло того, что произошло в России в 1917 году. Армения — это маленькая страна, сплоченная нация, довольно развитое гражданское общество. События показали, что там реально работают институты демократии. Идут чистки, идет борьба с коррупцией, тем не менее в целом государственные институты продолжают работать на основах демократии.
«Украинская армия сильнее, новая война будет ожесточеннее»
— В уходящем году еще больше осложнились и ухудшились отношения России и Украины. Географически она могла быть мостом между нами и Европой. Означает ли конфликт церквей, что мост доламывается, а Россия еще больше отдаляется от Европы?
— Уход Украинской православной церкви был неизбежен с момента провозглашения Украиной независимости. Невозможно было строить государство, строящее свою политику на противопоставлении России, и иметь у себя церковь, зависимую от Московского патриархата. Поэтому тут ничего принципиально нового не произошло.
— Легко. Это вполне может привести к новому полномасштабному кризису. Может повториться ситуация 2014 года.
— Есть мнение, что за это время украинская армия возмужала, накачала мускулы. И значит, новый виток военных действий потребует от России больше ресурсов и усилий. Чем аукнется для России новая военная схватка с Украиной?
— Я согласен с оценкой, что сегодня украинская армия сильнее, чем четыре года назад. Новая война будет ожесточеннее, чем в 2014 году. Вполне может быть, что России придется ввести регулярные войска.
— Это будет означать, что мы государство-агрессор, и антироссийские санкции будут гораздо серьезнее?
— Нас и так все считают государством-агрессором. Ничего нового с точки зрения восприятия нашего государства не произойдет.
— Допустим, США и Запад в целом продолжат вводить новые, более болезненные санкции против российских политиков, бизнесменов, компаний. На ваш взгляд, это подтолкнет Кремль к компромиссам во внешней политике или, напротив, еще больше ожесточит его?
— Будут пытаться до последнего договариваться с Западом и минимизировать последствия санкций. Противостоять Западу российское государство в экономическом плане не может. Есть пропаганда, что «мы всех победим», но есть и реальность. Посмотрите, что происходит с «Русалом»: фактически эта компания переходит под контроль Соединенных Штатов (американское правительство проанонсировало снятие санкций с компании в обмен на значительное влияние на нее Олега Дерипаски. — Прим. ред.). Я что-то не слышу никаких протестов со стороны Кремля по данному поводу, потому что выхода нет. Иначе компания будет уничтожена вместе со всеми рабочими местами, которые за ней стоят.
— Я думаю, пока рано говорить об этом всерьез. Это страшилка, которая предназначена для Лукашенко, чтобы сделать его более сговорчивым по ряду вопросов. Сейчас идет торг по [российским] энергоносителям. Лукашенко экспортирует их на Украину, а также пытается заигрывать с Европой, поощряет некоторые националистические движения в Белоруссии. Поэтому нужно сделать его более лояльным. Союзное государство во главе с Путиным — это вопрос достаточно отдаленного будущего.
— Что происходит в самой России? Уходящий год был непростым, наступающий обещает быть еще сложнее. «Мы же с вами не хотим, чтобы у нас были события, похожие на Париж», — сказал недавно Путин правозащитникам. А что, проглядывается такая возможность? Глобальный антиэлитный тренд проявит себя в нашей стране?
— Это самый легкий вопрос. В России ничего не происходит. В России происходит застой и не происходит развития. Рано или поздно застой заканчивается реформами или кризисом. Пока нет предпосылок для реформ, но есть предпосылки для кризиса.
Что касается «Парижа», то нельзя сравнивать французское общество и российское. Российское общество абсолютно не способно ни к какой горизонтальной солидарности, к организованной акции протеста. Русские люди боятся акций протеста. Российское законодательство, регулирующее массовые акции, на порядки жестче французского. Чтобы в России произошли беспорядки, народ должен быть доведен до отчаянного предела. Но инерция нашей экономики еще довольно велика.
