75 лет назад, 22 марта 1943, фашистами была сожжена белорусская деревня Хатынь. Все население деревни согнали в колхозный сарай и подожгли его. Погибли 149 человек, из них - 75 детей. В 1969 году на месте деревни был создан мемориальный комплекс.
Фотограф Юрий Иванов помнит, как впервые услышал о Хатыни.
- Мой знакомый полковник как-то позвал с собой: «Поехали, я тебе что-то покажу. Бери аппаратуру». Поздней промозглой осенью 1965-го он повез меня на Логойщину. Я увидел поле, на окраине которого был простенький бетонный монумент: женщина в платочке со скорбно склоненной головой. «Здесь раньше была деревня. Во время войны ее сожгли немцы. Вместе с людьми», - сказал мне полковник. Название деревни - Хатынь.
Позже Юрий Сергеевич встречался с единственным выжившим взрослым жителем Хатыни Иосифом Каминским, сделал его снимок. Вспоминает, что тот был немногословен. Рассказал, как всех согнали в облитый бензином сарай на окраине деревни и подожгли. Люди выбегали, а вокруг стояли каратели с автоматами.
- У самого Каминского пулей задело плечо, он упал лицом в талый снег и потерял сознание, а очнулся, когда все стихло. Услышал стон и пополз на голос. Это оказался голос его сына. Адам умер на руках отца, - пересказывает услышанные из первых уст воспоминания Юрий Иванов.
Как фотокорреспонденту Агентства печати «Новости» (АПН), Юрию Иванову доводилось не раз снимать мемориал в Хатыни. Но особенно запомнился случай в 1986 году в Минске. В фотолабораторию Иванова зашел народный художник Беларуси, скульптор Анатолий Аникейчик: «Я вчера был на заседании трибунала. Представляешь, затравленный зверь! Волчий взгляд! Ты это должен видеть! Сходи».
- Аникейчик был эмоциональным человеком, зажигался сам и зажигал других. Он договорился с председателем Военного трибунала Виктором Глазковым, чтобы меня пустили на заседание и разрешили съемку. Судили бывшего начальника штаба 118-го карательного батальона, который сжег Хатынь, бывшего лейтенанта Советской армии Григория Васюру. «Можете ходить по залу», - разрешил Глазков, услышав фамилию Аникейчика. Но я сидел и слушал леденящие душу рассказы свидетелей. На счету батальона Васюры были многие сожженные с жителями деревни. Запомнилось, что преступник сидел за деревянной перегородкой, а взгляд его был злобный. Поразил наградной документ, подписанный Гитлером, где значилась фамилия Васюры. Еще то, что тот после войны долго был замдиректора совхоза под Киевом, числился почетным курсантом военного училища, выступал перед молодежью, получал подарки, грамоты.
Фотокорреспонденту запомнился злобный взгляд Васюры. Фото: Юрий ИВАНОВ
Потом в Москве у Юрия Иванова был творческий отчет в АПН. Там он показал репортаж с заседания Военного трибунала:
- Коллеги лестно отозвались о материале. А главред главной редакции фотоинформации Анатолий Богомолов сказал, что его надо послать на конкурс World Press Photo в Гаагу в жанре «злободневный репортаж». Я, конечно, был на седьмом небе. Но перед отъездом в Минск Богомолов пригласил к себе: «Все-таки покажите фотографии в вашем ЦК. Пусть дадут свое добро. Так необходимо». Секретарем ЦК по идеологии в то время был Валерий Печенников. В его кабинете я разложил семь отпечатков размером 50х60 сантиметров. «Убедительно. Так что надо?» - спросил он. Я сказал, что просьба дать добро на отправку в Гаагу репортажа исходит от Богомолова. Печенников отправил меня к Савелию Павлову, завотделом пропаганды ЦК КПБ. Мол, он отвечает за достоверность. А Павлов был категоричен: «Если отправишь фотографии за кордон, кровью харкать будешь! Фотографии хорошие, молодец. Но посылать в Гаагу - ни-ни. Ты что, концепцию Музея Великой Отечественной войны хочешь нарушить? Хатынь сожгли немцы, а не… кто-то другой», - сказал он, но так и не уточнил кто.
Кстати, в World Press Photo Юрий Иванов все же поучаствовал чуть позже со снимком «Летучка» (1987). А в 1990-м кадр вошел в список лучших 118 фотографий 1980 - 1990 годов.
Сергей ТРЕФИЛОВ
