История текста про Аркадий Бабченко, который я выкладываю, такова: когда стало известно, что его "убили", я предложил "Радио Свобода" написать текст о нём. Они согласились, я написал, они выложили на сайт, но через 2 часа Бабченко "ожил". Естественно, текст сняли и правильно сделали. Но сейчас я решил этот текст тут выложить, ибо он не о Бабченко мёртвом, а о живом, которого я читаю и уважаю. В этом тексте я говорю о его роли в нашем обществе. Всё, что вам нужно сделать, это заменить прошедшее время "был" на настоящее "есть". Всё остальное читайте без изменений.
============================================
В студенческие годы мы ходили в театры на репетиции — такова была мода на режиссёрском факультете ГИТИСа. Тогда гремел Театр на Таганке. Мы приходили за полчаса до репетиции к служебному входу, терпеливо ждали Любимова и просили нас пустить. Он кокетничал, спрашивал — а зачем нам это надо - это же скучно и неинтересно. Но мы знали этот ритуал — и мы говорили, что нам не скучно, что нам интересно — и нас пускали.
Именно там, на множестве репетиций, я видел Высоцкого. Читателя может удивить, а при чём тут к Бабченко Высоцкий, но я сейчас объясню.
Те, кто видел Высоцкого не на сцене, а вблизи, видели то же, что и я — простого мужика в чёрном свитере, который сидел за столом, рассеяно читал текст роли, ходил по сцене, шутил, подкалывал товарищей. И это бы было нормально, если бы я не знал, что именно этот мужик в свитере написал те самые стихи и песни, которые вонзались прямо в мозг. Я конечно понимал, что стихи пишут не ангелы, но этот дядька?!
Это несоответствие внешнего и внутреннего я встречал еще несколько раз, в том числе в Бабченко.
Я познакомился с ним уже в Киеве и он, на первый взгляд, полностью соответствовал имиджу военного корреспондента — а я его читал именно в этом качестве. Суровый крупный мужик, не чуравшийся выпивки. У нас был общий знакомый, у которого была парилка и бассейн без обогрева. Когда я в субботу приезжал туда, Бабченко с друзьями был уже там. Они выбегали из парилки и с грохотом падали в бассейн, кроя матом ледяную воду, а потом смачно выпивали и закусывали. Далее начинались разговоры, чаще про политику.
Крымский татарин Айдер Муждабаев начинал говорить о крымских татарах, потом переходили к общей политике, к Кремлю, к Украине, к Крыму и Донбассу. Бабченко был немногословен, слегка ироничен. Но даже под пиво и хорошую закуску, я бы не назвал его философом и говоруном. Более того, мне пару раз приходилось брать у него комментарии и слушать его интервью. Мне казалось, что говорит он всегда как-то мучительно, довольно простыми словами, причем говорит вполне очевидные вещи — от него, именно в разговоре, я никогда не слышал каких-то красивых и элегантных словесных вывертов, которыми славятся наши политологи, за что их страшно любят приглашать в эфиры. Мы выпивали, закусывали, разговаривали и я не мог поверить, что именно этот человек пишет то, что я читаю у него в фейсбуке.
Знаете, видимо каждый имеет своё божественное предназначение.
Пётр Вайль написал удивительную книгу «Гений места», где рассматривает общепризнанных гениев в их связи с местом, где,собственно, их гениальность и проявилась. Главная справедливая мысль книги в том, что место удивительным образом проявляет, открывает талант человека - какой-то город, улица или дом могут открыть в творчестве человека какой-то непознанный творческий шлюз.
Но этим ключом может быть не только место — это могут быть люди, история, даже предметы. Да, может быть странный поэтический фетишизм — известно множество стихов, посвящённых улыбке той самой Джоконды.
Но истинный талант может проявить и новшество, и техническое достижение. Не было бы красок — не было бы гениальных картин; не было бы письменности — не было бы гениальных стихов.
Так вот, Аркадий Бабченко был гением фейбука, но это не так просто, как кажется. Конечно, в фесбуке пишут более двух миллиардов человек — ты можешь написать что угодно, но много ли тебя читают? Есть даже книги, в которых описываются секреты фейсбука - как завоевать аудиторию, как её удержать. Есть секреты какова должна быть длина текста, чтобы читатель не устал, сколько раз в неделю нужно публиковать посты, чтобы о тебе не забывали. Есть в этих книжках главы о том, сколько тем ты должен затрагивать, каким языком писать и отвечать ли на комментарии.
Я не думаю, что Бабченко читал эти книги. Он просто подтягивал к себе компьютер и набивал текст. Видимо, как Высоцкий после репетиции садился за свой стол и писал стихи на бумаге. Он знал, сколько надо слов, знал точную мысль и, главное, знал те эмоции, которые хотел вызвать своими текстами. А возможно и об этом не думал, просто тексты такими сами собой получались. Эти тексты вызывали либо восхищение, либо ненависть — середины не было.
Если говорить шире, то Аркадий Бабченко был выдающимся публицистом, хотя сам бы смеялся, если бы ему это сказали — он был крайне самоироничен. Когда-нибудь, его посты будут изучаться на факультетах журналистики, как образец большой современной литературы, одновременно имеющей кратчайшую дистанцию между автором и читателем.
Однако, следует сказать еще об одной несомненной похожести Бабченко и Высоцкого — они граждане высокой пробы. Всё, что выходило из-под их пера, при всей разности тематики, времени и стиля, посвящено Родине и её несовершенствам. Они не говорили, как Шевчук «пусть кричат уродина» - они сами об этом кричали, описывая её уродства. Когда Бабченко писал, «Родина бросит тебя, сынок. Всегда!» - это было не столько обвинение родины, сколько недоумение — как родина может бросать своих сыновей в топку войны, хороня их потом в безымянных могилах. Когда Бабченко призывал «немедленно валить», то призывал искренне. Это не было русофобией, это был практически переформулированный призыв Солженицына к «сбережению народа». Солженицын формулировал эту мысль, как национальную идею, адресованную властям. Власти не услышали призыв и Бабченко формулирует новую идею - «валить». Для российского патриота идея звучит грубо, но что делать, если Бабченко считал, что ближайшие шесть лет «Родина бросит тебя, сынок. Всегда!» Он, прошедший воины и хорошо знавший жизнь, имел право на такое суждение.
Он хорошо знал Россию, был очевидцем и, во многом, был ясновидцем.
Но ясновидцев,
Впрочем, как и очевидцев,
Во все века сжигали люди на кострах.
Они это знали — и Высоцкий и Бабченко
И в этом еще одна их несомненная похожесть.
