Последняя неделя характеризуется обострением беларуской проблемы. Появилась информация о том, что Лукашенко формирует собственное ЧВК, позволяя одному из инструментов "охраны" свободно носить оружие.
В Москве известие о том, что Лукашенко допустил оборот оружия через одни руки, восприняли в контексте "сочленения пригожинских и лукашенковских криминальных структур".
Также Москва начала рассматривать данное действие в контексте так называемого "сочленения" военных группировок, формируемого в рамках военной доктрины Союзного Государства России и Беларуси.
Так, группировка нацелена на "совместное реагирование" против "угроз безопасности Союзного Государства".
Формально "двойное" сочленение может интерпретироваться как желание Лукашенко вступить в войну на стороне России, однако Дворец не хочет вмешиваться в войну на явно проигравшей стороне.
Значит Лукашенко реализует действия, которые он вынужден совершать, в связи с прямым давлением России. По сути, происходит отвлечение внимания, поскольку Украина обязана учитывать риск наступления с территории Беларуси, что сковывает часть ВСУ на северном направлении.
Одновременно с этим появилась информация о том, что санкции против Лукашенко вводились "в ограниченном формате", а в последние санкционные списки Беларусь вовсе не попала по просьбе Украины.
Это в общем-то не совсем корректная формулировка. Договор по (не)участию Беларуси в войне, а также по санкционной политике против Лукашенко принимался с учётом мнения Украины, но позиция Киева была "одной из", а не основной точкой пересмотра санкционной модели воздействия.
Связано это было с 2 политическими обстоятельствами:
1) Краткосрочная перспектива: в рамках войны необходимо было "отодвинуть" Лукашенко от Путина, представляя ему морковку в виде санкционных послаблений. Таким образом Запад не мог гарантировать отсутствие повторного вторжения со стороны Беларуси, однако мог создать максимально благоприятные условия, которые позволят Дворцу "отсоединиться" от Кремля в военном кейсе.
2) Долгосрочная перспектива: война рассматривалась как продолжительный и долгоиграющий конфликт, а значит Беларусь под идентичными с Россией санкциями находилась бы в заведомо худшем положении, ввиду отсутствия стратегических ресурсов. В результате этого Беларусь, не имея возможности привлечь восточных партнёров "дешёвой нефтью", вынуждена бы была сомкнуться с Россией не только поцелуями в Дворце. Одним из наиболее вероятных исходов назывался конец государственности.
Таким образом, вариант "ограниченных санкций" был вызван как необходимостью воздвигнуть временный блок против вторжения в Украину, так и важностью сохранения государственности на период военной турбулентности.
И, как можем заметить, такая политика была верной. Лукашенко в войне проявил себя как недостаточно надёжный союзник.
Риск вовлечения Беларуси по "модели Пригожина" рассматривался Москвой. Так, Кремль хочет, чтобы Лукашенко, даже оставшись с юридически чистыми руками (ВС принимать участие не будут), вкинул свои военно-криминальные возможности для давления на Украину.
Слово "давление" является официальным, и исходит оно из контекста неопределенности в самой Минске.
Как сообщают "минские слухи", Дворец готов (за дополнительную плату, конечно) под границей Украины шуметь гусеницами танков сутками напролет, при этом не вступая на украинскую землю и даже не пытаясь думать о такой возможности в дальнейшей перспективе. В принципе, тактика "мы делаем вид, что с вами сотрудничаем", - это излюбленная стратегия Лукашенко по отношению ко всем внешним партнёрам.
Москва надеется хотя бы на создание такого уровня напряжения, что украинское командование перебросит значительные силы с остальных направлений для поддержки стабильности киевского.
Естественно, Украина вынуждена держать руку на пульсе, однако значимой диверсификации направлений она осуществлять не будет, особенно с учётом того, что действия Минска фиксируются и разведкой, и военными, и пока они описываются как "провокационные", но не "непосредственно угрожающими".
